«Как объяснить выросшему в тюрьме, что такое свобода? Как научить плавать человека в пустыне? Как сказать о том, что, по сути, противоположно словам? Скажу честно, я не знаю. Язык притч и иносказаний уводит в дебри домыслов и бесконечных поисков несуществующих скрытых смыслов. Сухой рационально-технологический язык создает иллюзию понимания, только удаляющую от непосредственного переживания. Выхода нет. Либо ты думаешь, что понимаешь, либо ты думаешь, что не понимаешь. Но как научиться не "думать, что..."? Ты тупо меряешь шагами клетку собственного зоопарка и с обреченным безразличием кормишься несвежими подачками, в мнимой борьбе за которые неистово убиваешь время. Возможно, в тебе еще теплится генетическая память о чем-то невыразимо настоящем, но гарантированная жратва несколько раз в день благополучно разлагает эту память на кисло-зловонные эзотерические отбросы. Ты не можешь признаться в своих чувствах, не обслюнявив их приторными фантазиями о прошлых жизнях, хотя, если они и были, в них ты все также тупо ходил из угла в угол, топча экскременты самообмана. Ты не хочешь признавать, что ты – это мясо, кости, кишки и прочие нелицеприятные с твоей точки зрения вещи. И даже если ты это принимаешь, то тут же начинаешь писать их с большой буквы, поклоняясь каждому новому прыщику и каждой козявке, заботливо вытащенной из носа. И некому крикнуть тебе в ухо, что все это одна и та же попытка хоть чем-то себя занять в ограниченном пространстве внутренней тюрьмы.

Ты не хочешь брать на себя ответственность за очередную бестолковую секунду своей жизни. Ты услышал про карму и говоришь, что причина этой бестолковой секунды в предыдущей бестолковой секунде, в которой ты ссылался на еще одну секунду раннее и так далее. И в то же время ты не хочешь полностью отказаться от ответственности и признать, что на сто процентов представляешь собой запрограммированного зомби, у которого свободы выбора на порядок меньше, чем у трамвая, а точнее, что ее вообще нет. Вместо того чтобы жить, ты упоительно торгуешься с дьяволом за собственную душу, пытаясь выторговать у него ее для того, чтобы потом ему же и продать. Каждую секунду ты подписываешь договор, в котором ты обмениваешь самого себя на резиновую куклу самого себя, чтобы было с кем коротать вечность в пустоте. Каждая твоя мысль скована страхом прогадать, продешевить, потерять то, что ты с таким трудом выцыганил у самого себя. Ты жаждешь бессмертия только лишь для того, чтобы все это продолжалось вечно.

Ты грезишь о пробуждении, но это лишь делает твой сон еще слаще. Ты окружаешь себя приятной атмосферой, психологическим комфортом, единомышленниками, любимыми делами, интересными хобби и всем прочим, что призвано оберегать твой сон от потрясений. В твоем сне нет ничего, что вытолкнуло бы тебя из него. Ты избегаешь диссонанса, избегаешь дискомфорта. Ты не можешь иначе, ведь если вдруг случится пробуждение, то сон прекратится. И ты прекратишься вместе с ним, потому что на самом деле ты не спишь, а только снишься. Ты собираешь вокруг себя таких же призраков, и авторитетно заявляешь, что правильное питание поможет им проснуться, как будто бы сон про рисовую кашу с зеленым чаем более реален, чем сон про бутылку пива с гамбургером. Ты никак не хочешь признать, что, что бы ты ни делал, ты никогда от этого не проснешься, потому что проснуться может только тот, кто спит, а не тот, кто снится. Но когда ты об этом слышишь, ты протестуешь, ты не хочешь впадать в крайности и говоришь, что не такой уж это и сон. Тогда о каком пробуждении идет речь?

Ты слышал про срединный путь, но понял это, как компромисс между благостной формой и гнилым содержанием. Ты слышал про свободу от страстей, но воспринял ее как оправдание собственному цинизму. Свою похоть ты заботливо завернул в загадочную упаковку тантры. Делая одолжение, о котором тебя не просили, ты посылаешь свою кастрированную любовь всем живым существам, в то же время отравляешь стерильным занудством жизнь своим близким. Ты ненавидишь простых смертных за то, что внешне они выглядят так же, как ты выглядишь изнутри. Ты прикидываешься, что это разные вещи – их привязанность к дорогим машинам и одежде из бутиков и твоя привязанность к тем цацкам, которыми ты обвешан с ног до головы. Ты делаешь вид, что надпись "динамо" на футболке орущего болельщика чем-то отличается от символа "ом" на твоей. Ты презираешь политиков с их оголтелой грызней за власть, хотя сам регулярно перед сном предаешься фантазиям о тайном мировом господстве и скрытых манипуляциях реальностью. Но даже если ты выбросишь свой "ом", снимешь с себя побрякушки, и перед сном вместо фантазий будешь заниматься здоровым сексом с кем-то, кому ты еще не окончательно опротивел, все равно это ровным счетом ничего не изменит, и ни на миллиметр не приоткроет двери твоей внутренней тюрьмы.

Ты жаждешь просветления, но когда ты слышишь, что для этого нужно оставить привязанности, ты прикидываешься, что говорят не с тобой. И даже если ты делаешь попытку в этом направлении, то только лишь причиняешь боль тем, кому ты небезразличен, и кто уже давно безразличен тебе, ни на йоту не становясь при этом свободнее.

Но иногда в твоей жизни случаются редкие минуты сомнений относительно кажущегося благополучия твоего духовного пути. И тогда ты в панике открываешь книги и эзотерические журналы, едешь на семинары и посещаешь учителей в надежде, что они успокоят тебя, подкрепят твою веру и одарят еще одним изощренным способом убиения времени. Ты возвращаешься окрыленный, и с новой энергией продолжаешь свое неистовое движение по кругу, варение в собственном соку.

И самое главное, что никто и никогда не скажет тебе, что со всем этим делать, до тех пор, пока в один прекрасный момент, ощутив невыносимый груз собственного безумия ты не ужаснешься всем тому, что наваливается на тебя каждую секунду твоей бессмысленной жизни, которая с легкостью поместилась бы в спичечную коробку, и не решишь больше никогда и ни в чем себя не обманывать. Только тогда, когда ты искренне примешь весь этот кошмар, примешь безрезультатность всех попыток, примешь все то, что есть и так, как оно есть, только тогда, может быть, волна отчаяния вытолкнет тебя из сна и ты проснешься в холодном поту и последней твоей мыслью будет пара нецензурных слов, в том смысле, что "это ж надо было такому присниться..."

Денис Зикеев
"Йога-Хатха. Заметки начинающего практика"

Я закончила последние приготовления: так, блюдо с фруктами, шампанское, два бокала, сыр, сок, лимончик, пепельница, зажечь свечи…

-К столу!- весело зову я тебя.

Нет ответа.

Ну да.

Ты же за компом.

Увлёкся.

Не слышишь.

Захожу в комнату.

Вся такая из себя – чёрное шёлковое нечто на лямках, стильное колье – белый тусклый метал и пара чёрных сверкающих стразов, шлейф парфюма – дама вполне готова к романтическому вечеру.

Не тут-то было.

Ты сидишь у монитора.

Ты сидишь у него с момента прихода ко мне.

Впрочем, вначале ты поел и мы вместе выпили кофе.

Это заняло около получаса.

Потом ты немедленно угнездился за компом.

Я помыла посуду и тупо щёлкала пультом ящика - мне было абсолютно без разницы, што смотреть – ментов, новости или очередное дурацкое шоу.

Или вообще ничего.

Потом я оделась и вышла на улицу.

Я бесцельно шаталась около часа, потом зашла в магазин, купила пузырь шампанского и что-то ещё.

И ещё книгу. О которой давно мечтала.

Когда я вернулась, ты по-прежнему сидел у компа.

Ты не знал, что я пришла.

Ты не знал, что я вообще куда-то выходила.

Сегодня я ушла на час и недалеко.

Завтра я уйду на два часа и подальше.

А однажды просто не вернусь.

Вернее, домой-то я вернусь.

Но в ином качестве.

Хотя, полагаю, ты не заметишь и этого.

Ведь там, в виртуальном мире, столько интересного…

«Напьюсь!»- решила я.

Но не в одиночку же?

И я пошла звать тебя.

На романтический вечер.

С прицелом на романтическую ночь.

Ты нехотя оторвался от монитора.

Открыл и разлил шампанское.

И предложил затем:

-А пойдём к компьютеру? Там и посидим.

В твоём голосе была надежда, а взгляд был просящим и совершенно детским.

Я засмеялась, и отпила шампанское из горлышка: теперь точно напьюсь!

Ты перетащил всё на журнальный столик, а я смотрела на всё это как бы со стороны: шикарная женщина в вечернем платье, с бокалом шампанского, втыкает с милым в экран монитора.

Огромное зеркало стенного шкафа отражало нашу компьютерную идиллию.

Ты с увлечением рассказывал мне что-то о компьютерной программе, синтезирующей музыку или о чём-то ещё, не менее увлекательном и для меня непонятным.

Впрочем, рабочий стол при желании можно было бы считать не менее соблазнительным, чем тот, он которого мы ушли: яркая россыпь ярлычков от хакнутых тобой игрушек символизировала цветы и фрукты. Папки с документами и файлами вполне сошли бы за горячее и закуски, а всякие тэги и слеши могли стать гарниром или приправой.

Впрочем, это для меня все эти слова были пустым звуком, но не для тебя!

И только шампанское было настоящим, и я пила его то из горлышка, то из фужера.

Я не помню ни слова из того, что ты мне говорил.

Я думала, что женщина в принципе никогда не против увлечений своего мужчины, будь то компьютер, охота, коллекционирование или преферанс.

При условии, что женщина, всё же, на первом месте.

Мысли свои я не озвучила, но сделала то, что хотела: напилась.

Я не знаю, что будет завтра или через месяц.

Не смотря ни на что, романтическая ночь удалась на славу.

==========================================================
Сиротка Мегги ©

Вы писали 21 ноября 2006 г., 13:19:53:


a> Я закончила последние приготовления: так, блюдо с
a> фруктами, шампанское, два бокала, сыр, сок, лимончик,
a> пепельница, зажечь свечи…


Я сделал проще. У меня ща тоже в ВОВ играет :)